В моем детском саду была няня, которая, когда не справлялась с уборкой, приговаривала «И уплывём мы все в говённое море». К тому моменту я уже бывал на море, и пытался себе представить, какое же оно, «говённое море». Много лет спустя я поселился недалеко от МКАД, где по-соседству от дома была огромная свалка — плато размером с 13-этажный дом. Однажды я взобрался на него и вспомнил пророческие слова няни: до самого горизонта простирался пейзаж, состоящий из цветных пластиковых пакетов, разных фантиков и обёрток и прочего мусора.
Недавние скандалы, связанные с полигонами ТКО (твёрдых коммунальных отходов) снова заставили меня обратить внимание на эту проблему. Я провёл эксперимент, целью которого было выяснить, куда отправляется мой бытовой мусор и что с ним делают потом. Я приобрёл полтора десятка маленьких GPS-маячков и выбросил их в мусор в разных частях Москвы. Где я живу, работаю и бываю по разным делам. Таким образом я охватил почти всю территорию Москвы. Я отследил траектории каждого из маячков и создал карту, на которой можно увидеть перемещение мусора. Я побывал в тех местах, где он оказался и увидел конечные точки движения моего мусора, в том числе на мусоросортировочном заводе и на полигонах хранения ТКО. Два полигона оказалась за пределами Московской области.
Я задокументировал то, что смог увидеть и смонтировал фильм «Мусорное путешествие». На картинах «ТКО Тимохово» и «ТКО Александров» я изобразил полигоны ТКО, где оказался мой бытовой мусор выброшенный рядом с домом и мастерской.
Павел Отдельнов. ТКО Александров. 2019. х.м. 180х260
Павел Отдельнов. ТКО Тимохово. 2019. х.м. 180х260
Павел Отдельнов. ТКО. 2020. х.м. 150х200
Павел Отдельнов. Сортировка. 2020. х.м. 180х260. Частная коллекция
Дневник сортировщика
Позавтракав, загуглил «сортировка мусора работа» — тут же нашел объявление о такой работе на «head hunter». «Зарплата от 1900 до 3000₽ в день» — с четыремя восклицательными знаками. «Выплаты еженедельно по субботам, опыт работы не требуется, жилье предоставляем». Позвонил по указанному телефону.
— Да, приезжайте.
И вот я уже в метро. Чувствую себя героем какого-то странного фильма. Вспомнил «Истину в вине» Иоселиани, где герой просыпался в роскошном особняке и на красивом катере плыл в Париж, где работал посудомойщиком и мыл витрины.
Уже по дороге понял, что это не знакомый мне «ЭкоЛайн», а какая-то другая, неизвестная мне сортировка.
В Москве есть такие места, которые идеально подходят для фотографий в паблике «Эстетика ебеней». Это оказалось именно таким местом. По нарастающему характерному запаху я понял, что не ошибся адресом.
Позвонил в звонок на высоком глухом заборе. Открылась неприметная дверь и я попал внутрь.
Встретивший меня бригадир Саша, взглянув на меня, поинтересовался:
— Ты, наверное, хочешь открыть свой мусорный бизнес?
— Нет, просто хочу попробовать сортировать мусор.
— Ты москвич? В смысле, тебе есть где жить?
— Да.
— Ты тут не задержишься, два-три дня поработаешь и все.
Я старательно перешагивал огромные вонючие лужи, но ноги все равно проваливались в грязь.
—Здесь есть во что переобуться и какая-нибудь сменная одежда?
— Вряд ли, но посмотри в каптерке.
Я надел чью-то рваную куртку. И пожалел, что не запасся перчатками.
На большой железной печке чернела куча пропитавшихся грязью перчаток. Чтобы их надеть, пришлось подавить собственную брезгливость. Пальцы в перчатках почти не сгибались.
Мы зашли в большой желтый ангар, в котором все было заполнено мусором и гигантскими сумками с отобранной «вторичкой». В первые минуты вонь казалась нестерпимой. Через некоторое время я различил нескольких людей, которые копошились посреди самой большой кучи. Познакомился с соседями. Они удивились, что мне есть где жить и тем не менее я пришел сюда работать. Ольга приехала из Саратова. Николай из Чернигова, — он сказал что в России платят вдвое больше. Юрий, механик, тоже из Украины, он работает здесь уже 8 лет. Спросил, как им здесь работается.
— А что, нормально, перебираешь себе весь день. Над душой никто не стоит. Платят без обмана — сколько заработал, столько и получил.
— У нас зарплата сдельная, за «полуторку» (которую привозят в полуторатонном контейнере) — 700₽. За большой контейнер — 2500₽.
Мне досталась относительно небольшая куча, «полуторка».
— Отбираем первый ПЭТ, это почти все пластиковые бутылки, у которых на дне в середине есть точка. «Молóчку» отдельно. Алюминиевые и консервные банки отдельно. Отбирай весь картон и бумагу.
Пробки от бутылок в отдельное ведро. Еще найди ведро для стекла, и биг-бэг под пластик. Если попадутся деревяшки — складывай их туда.
Куча мусора казалась необозримо большой и главное, неразличимой. Просто нечто бесформенное и пестрое. Я начал вытаскивать из кучи стеклянные и пластиковые бутылки.
— Если в бутылках есть жидкость, сливай их в ведро.
Жидкостей оказалось немало: в основном скисшее молоко и моча. Я знал, что дальнобойщики часто используют пустые пластиковые бутылки для естественных нужд, но почему именно здесь оказались такие бутылки? Вскоре мои перчатки размокли и пальцы стали шевелиться немного свободнее.
В куче оказалось очень много бутылок из-под водки. Ольга сетовала:
— Сколько они там пьют! А ведь это мусор с производства…
Действительно, почти все стеклянные бутылки были из-под водки, а пластиковые из-под лимонада (видимо, запивка), жестяные банки с бычками и картофельные очистки. Среди мусора я обнаружил большую нашивку с логотипом компании гидротреста. (Позже я загуглил и узнал, что это крупная строительная компания, они строят дорожные развязки и другие подобные объекты). Судя по выброшенным матрасам, количеству водочных бутылок и докуренным до фильтра окуркам, это были бытовые отходы работяг-строителей. Наверное, накопившиеся за несколько месяцев. Похоже, что они жили в суровых условиях, где пустая пластиковая бутылка может спасти от замерзания в туалетной кабинке.
Часа через три я заметил, что почти не обращаю внимание на запах. Примерно тогда же глаза начали различать в мусоре разные фракции.
Когда я отобрал все стекло, картон и бумагу, металл и пластик, сортировщик Сергей сказал, что нужно отделять жестянки и другой металл от пищевого алюминия. Потом появился бригадир и сказал, что нужно отобрать из кучи все полиэтиленовые пакеты и пакетики. Мне пришлось снова перебирать всю кучу. Пакеты слипались, где-то давно растеклось яйцо, где-то разлагалось сало… И почти во всех пакетах, как в матрешках, были другие пакеты и пакетики, в которых было содержимое, которое не всегда получалось опознать, это была просто вонючая биомасса. Одними только пакетами и другим полиэтиленом я забил большой биг-бэг.
Потом бригадир сказал, что я недостаточно тщательно перебрал нижний слой кучи. Пришлось вооружиться лопатой и тщательно перебрать все еще раз. Последние жестянки и пластиковые бутылки я извлекал из слипшейся и почти однородной массы.
Казалось, это мучение никогда не кончится.
Удивительно, но первоначальный объем кучи мусора уменьшился раза в 3-4, что меня весьма удивило. Осталось только биоразлагаемое (которое уже вполне биоразложилось) и разные неперерабатываемые фракции вроде коробок для яиц и «Дошираков» из вспененного полиэтилена.
Спросил, сколько примерно процентов обычно уходит в переработку.
— По-разному. Но всегда больше половины. Иногда в переработку уходит почти все.
Читая разные материалы о переработке мусора, я не встречал цифр вроде 60-70%, обычно говорилось о 10-15%. Здесь же был самый что ни на есть «плохой», бытовой, несортированный мусор. То, что я видел в более продвинутом и чистом мусороперерабатывающем комплексе «ЭкоЛайн» — конвейеры для сортированного и несортированного мусора, разные рабочие, которые отбирали разные фракции — оказалось в разы менее эффективным, чем ручная неспешная сортировка в этом ангаре. Но много ли найдется желающих на такую работу?
Я вытряхивал последние пакеты и жестяные банки со сгнившим паштетом и услышал голос начальника:
— Ты понимаешь, зачем это все делается?
— Ну конечно. Чтобы получилось как можно больше вторсырья, это же деньги.
— Верно! Еще имей в виду, что транспорт, который повезет остатки на свалки, оплачиваем мы. Чем меньше мусора останется, тем меньше затрат.
Я подумал, что если бы изначально мусор был отсортирован хотя бы на «неперерабатываемые» и на «вторсырье» — то работа в таком месте бы куда проще и конечно, чище.
Из-за того, что целый день нагибался и таскал биг-бэги, заболела спина. Под конец дня я почти привык к вони, но появилось неприятое ощущение, что я сам превратился в ее источник.
Сегодня перебирали «бытовуху», бытовой мусор. Бывают дни, когда перебирают ломанные бордюры и другой строительный мусор. Тогда приходится тяжелее.
Я заработал условные 700₽, но не получил их — чтобы получить, нужно отработать хотя бы три дня.
Работают здесь с восьми до восьми, весь день сортируют, а вечером прессуют вторсырье на специальных прессах в этом же ангаре.
Заработанные мной деньги я попросил разделить для рабочих.
Домой я поехал на такси, которое стоило как полтора дня такой работы. Мои брюки и ботинки выглядели, как будто я достал их из той же помойки. Повезло, что таксист не разглядел — не пустил бы в салон.
Вернувшись домой, я первым делом бросил всю одежду в стиральную машину и включил режим «сильное загрязнение», а сам долго отмокал в душе. Но даже после этого руки казались мне липкими, а под ногтями осталась грязь. Когда я засыпал, мне казалось, что я так и не снял грязные перчатки, а перед глазами проплывал бесконечный неотсортированный мусор.
«Мусорное путешествие». 2019. фильм, 18'20"